Дела, связанные с нарушением прав на фондовом и финансовом рынках, конечно же, громче всего звучали в середине 90-х. Что же происходило дальше при одновременной неплатежеспособности всех банков и финансовых компаний?
И случилось это не под влиянием форс-мажора или объективных причин, а в силу преднамеренного недобросовестного отношения деловых структур к взятым на себя обязательствам. Только в России, по данным 1999 года, возбуждено около 1200 дел, в которых руководство трастовых, финансовых компаний, акционерных обществ и банков обвинялось в заведомом мошенничестве.
Некоторые из обвиняемых по этим делам были осуждены, но сами юридические лица все еще числятся в реестре юридических лиц. Финансовые экспертизы определили, что многие из таких организаций создавались в преступных целях, которые предполагали в крайнем случае провести банкротство предприятия. Их учредители не планировали после регистрации организации заниматься легальной деятельностью.
То есть мошенниками использовалось для совершения преступления юридическое лицо, как взломщиком используется отмычка. Однако согласно законодательству, орудия преступления подлежат изъятию и уничтожению. Но ни гражданское законодательство, ни уголовное не содержало процедурных норм по уничтожению такого орудия преступления, каковым является юридическое лицо. И при всей очевидности проблемы для правовой практики вопрос ликвидации преступных юридических лиц по-прежнему проводился в рамках процедуры банкротства.
Во многих случаях судебными органами было объявлено банкротство юридического лица в отношении таких недобросовестных организаций. В основном оно было направлено на удовлетворение исков кредиторов. Однако данная юридическая процедура рассчитана на объект законопослушный, поэтому при применении ее к фирме-мошеннику возник ряд вопросов, не имеющих ответа в действующем законодательстве. Например, несет ли учредитель-мошенник материальную ответственность перед кредиторами, если само юридическое лицо признано свободным от долгов?
Действующее законодательство не определяет юридическое лицо как субъект преступления. А значит, гражданские иски могут относиться только к конкретным физическим лицам, привлеченным в качестве гражданского ответчика. Вот здесь практика и сталкивает нас с формулой, что учредители не несут ответственности по долгам учрежденного предприятия. Для возложения же на учредителя субсидиарной ответственности необходимо, чтобы он участвовал в гражданском процессе как сторона. Практика показала, что такого практически не происходит.
Время показало, что несовершенство некоторых пунктов гражданского и уголовного законодательства требуют новых правовых норм в отношении недобросовестных юридических лиц и процедуры их банкротства.
Регистрация или вход
